101. Л. Арагону.
2 августа 1942 г.
Дорогой Луи Арагон, я не поеду этим летом в Швейцарию — я занят своей болезнью и врачами, двумя командами врачей: одна хочет, чтобы мне сделали операцию, другая этого не хочет; у той, которая не хочет, руководитель — хирург — мой хирург из Лиона, который знает, чем я рисковал первый раз, и не хочет подвергать меня той же опасности без крайней нужды. Те же врачи, которые хотят операции, даже не уверены, что у меня есть камень, но положение классическое: раз было три желтухи, по правилам, полагается оперировать. А хирург говорит, что даже если у меня есть камень, то он не ущемлен, и что можно предполагать, даже не будучи чересчур большим оптимистом, что он может выйти естественным путем. В среду — большая консультация с 1) профессором Вертхеймом из Лиона, он сейчас в отпуске в окрестностях Экс-ле-Бен, 2) профессором Гютманном из парижских клиник, который живет в эвакуации в окрестностях Нима, 3—4) моим врачом Огье и его приятелем Ривуаром. Я не хожу в казино; и раз у меня нет разорительных пороков, то мне надо хоть иногда посмеяться.
Есть и пятый врач в этой компании, д-р Стефан Шове, он сводит все к кишечной инфекции, от нее якобы происходят все болезни. Он не выдумал эту теорию специально для меня. Почему Вас нет со мной, чтобы меня защитить? Все же я продолжаю работать, и мне остается сделать только несколько рисунков к Ронсару — счастливец, ему уже больше не страшны врачи, я вспоминаю из «Maitre de Chapelle» («Мастер капеллы») или из стихотворения «Sourd ou L`Auberge pleine» («Глухой, или Корчма, полная народа») песенку: «Уж поверьте, уж поверьте, все врачи — палачи». Не сердитесь. Но ведь я имею право защищать свою шкуру, я не хочу операции — чего же тогда я допускаю эти разговоры? Дело в том, что я бесхарактерен. Я согласен, чтобы у меня время от времени был приступ, и не хочу подвергаться риску операции, она ослабит мою работоспособность, а я не хочу этого, я ведь не рантье.
 Лошадь, всадник и клоун (Анри Матисс) |  Посуда на столе (Анри Матисс) |  Цумла (Анри Матисс) |